Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №4 за 1999 год

Тут мы заметили, что из-за гор быстро надвинулась хмурая мгла туч, и уже зная, как переменчива погода в этих местах, ринулись что было сил к машине. Ребятишки перестали галдеть — вроде бы и с облегчением. Скакали мы считанные секунды, но только впрыгнули в автомобиль и захлопнули дверь — за окнами уже были видны лишь ближайшие пальмы, колыхавшиеся из стороны в сторону, как тростинки под неистовыми струями дождя и порывами ветра.

Мы рассказали ожидавшему в машине Захарычу о найденной змее. Тот с тревогой спросил:

— Вы что, ее убили?

— Нет, — говорим, — отпустили. Захарыч — тоже с облегчением —

вздохнул. А нам вспомнились наставления Висванатана о том, что многие малайцы, хоть и мусульмане, поклоняются змеям, и не дай Бог при них змею убить! Наполненный преданиями остров Лангкави выглядел наиболее малайским по сравнению со всеми местами, где мы побывали прежде.

Побывали мы и в римбе. Все-та такая концентрация достопримечательностей на столь малом пространстве имеет свои удобства! Римба, как известно, тропический лес в Малайзии и Индонезии.

Римба была настоящей, о чем свидетельствовала надпись на опушке у начала лесной (хорошо мощенной) тропы: «RIMBA, Tropikal Forest». Ниже администрация острова просила соблюдать основные правила поведения, дабы не нарушать девственную чистоту римбы. Стояли бачки для мусора, и прыгали в ветвях обезьяны. Еле влажная полоса поперек тропинки показывала, что только что прополз удав. Кричали птицы, и воздух был пряным и душистым. Низвергался дивной красоты высокий водопад и от него тек широкий ручей.

— Очень холодный, — сказал шофер. — Мы любим здесь бывать с детьми.

Мы опустили в воду ноги. Вода была такая, о которой у нас в июле говорят: «Как парное молоко».

Вечером в Куахе освещены две перпендикулярные центральные улицы: магазины, лавки, харчевни — один к одному такие же, как в Куала-Лумпуре, Пинанге или Малакке, И так же любезны местечковые китайцы. Вот только английский язык у них пока хромает.

Несмотря на моросящий дождь, по улицам гуляет много народу. Больше же всего людей — у телефонов-автоматов компании «Телеком», и все они звонят в какие-то другие города и страны.

Наверное, «Телеком» им еще в новинку, и они не успели им как следует насладиться.

Ведь, в конце концов, невезение на Лангкави только-только кончилось...

Малайзия

Иван Захарченко, Лев Минц, наши спец. корр. фото авторов

Земля людей: Долина газелей

Ирину я увидел не сразу. Выйдя из здания аэровокзала в Асуане, я остановился, обводя глазами площадь. Знакомой хрупкой фигурки поблизости не было. Я взглянул в сторону автостоянки и увидел Ирину, стоящую под навесом. Она махала мне рукой. Рядом, как и положено, стоял верный спутник ее жизни — Ахмед.

— Пропуск готов, можем сразу ехать в заповедник, — сказала Ирина.

Мы погрузились в джип и отправились в путь — сначала на восток, по гребню высотной Асуанской плотины, мимо гигантского каменного лотоса — Монумента египетско-советской дружбы, а затем свернули на юг, в сторону границы с Суданом.

Три десятилетия назад ленинградская студентка Ирина Спрингель познакомилась с египетским аспирантом Ахмедом Билялем. С тех пор они неразлучны. Брега Невы сменили, вскоре после свадьбы, на берега Нила. Сначала работали в университете города Асьют в Среднем Египте, а затем перебрались на самый юг страны — в Асуан. Ахмед возглавил кафедру химии, потом стал деканом факультета естественных наук местного университета. Ботаник Ирина взялась за докторскую диссертацию.

После строительства в 60-е годы высотной Асуанской плотины Северная Нубия оказалась затопленной водохранилищем. Под воду ушли не только деревеньки и поля нубийцев, но и вся долина Нила с ее уникальной природой — целых пятьсот квадратных километров. Сохранился лишь маленький кусочек — на островах ниже плотины. Свою диссертацию Ирина как раз и посвятила нубийской флоре, А когда обследовала острова, пришла к твердому мнению: их надо сохранить для потомков. Так возле Асуана появился первый заповедник. Затем настала очередь более крупного проекта.

С юго-востока Египта, от границы с Суданом, тянется на северо-запад, к Нилу, Вади Алляки — узкая горная долина. Когда-то в школе меня учили, что вади — это русло высохшей реки. Поколесив, как следует, по Ближнему Востоку, я понял, что это не совсем так. Да, вади — это русло, но не реки, а селевого потока, образуемого стекающей с гор дождевой водой. Причем в некоторых местах, например на Синае, дожди идут обычно дважды в год — весной и осенью. На юге Египта их не бывает годами. И все-таки Алляки — типичный вади, главный водосброс этих мест. На карте он выглядит, как раскидистое дерево. В главную долину-ствол впадают долины-ветви потоньше, а в них, в свою очередь, — совсем тоненькие. Невысокие базальтовые и гранитные холмы, припорошенные песком, как кекс — сахарной пудрой, воду удержать не в состоянии. Вот и стекает она во время дождя в долины, образуя временами бурный поток.

Ирина и Ахмед начали ездить в Вади Алляки в середине 80-х годов. Нетронутый покой этих мест очаровал их. Даже египтянину попасть в долину не так-то просто. Ему, как и мне, надо получить сначала разрешение от пограничников. Граница между Египтом и Суданом существует лишь на бумаге, на местности она не маркирована. Пограничные посты стоят на единственном шоссе, совсем близко подходящем ныне к Вади Алляки, да на традиционных караванных путях. Причем в последние годы, когда из-за прихода к власти в Судане исламистов отношения между двумя государствами осложнились, пограничники проверяют документы особенно придирчиво.

В 1989 году по инициативе Ирины и Ахмеда Вади Алляки стала заповедником. Два года спустя там была построена биостанция. А еще через два года заповедник получил статус биосферного и был включен во всемирную систему биосферных заповедников ЮНЕСКО.

Смысл их в том, чтобы сохранить в неприкосновенности в различных климатических зонах такие уголки, где до сих пор гармонично сосуществуют человек и природа.

Мои асуанские друзья — а с Ириной и Ахмедом я знаком уже целое десятилетие внешне очень разные люди. Ирина миниатюрна, Ахмед же — мужчина крупный. Ирина искрится энергией, Ахмед — нетороплив. Если перефразировать известное высказывание Остапа Бендера, то в этой паре идеи — Ирины, а бензин — Ахмеда. Действительно, научной частью программы больше занимается Ирина, а административной — Ахмед. Ему это проще не только по темпераменту. Пробивать что-либо в Египте через местную бюрократию, ведущую свою историю со времен фараонов, египтянину тоже нелегко, но, конечно же, куда легче, чем русской.

Словом, внешне супруги разные, — как лед и пламень. Но на мир смотрят одинаково. Оба — ученые высокого класса, оба — энтузиасты, не считающиеся со временем для осуществления полезной и благородной задачи — сохранения природы.

Километров через тридцать от Асуана — первый пограничный пост. Ирина, сидящая за рулем, останавливает машину возле перегородивших дорогу бочек. Ахмед достает пропуска. Один из пограничников внимательно рассматривает их. Другой тем временем нас развлекает. На одной из бочек — крупный скорпион. Солдат прижимает его деревянной рогатиной, а пленник норовит достать обидчика своим раздвоенным ядовитым хвостом. Признаться, скорпиона я увидел впервые, хотя до этого десятки раз ездил по пустыне. Забегая вперед — скажу, что в тот же вечер столкнулся с этой тварью еще раз. После ужина мы сидели на веранде кухни на биостанции. Внезапно Ирина сказана: — Володя, отодвиньтесь, пожалуйста, от стола.

Я повиновался, не понимая еще, в чем дело. Ирина решительно шагнула ко мне, смотря при этом на каменный пол. Я тоже посмотрел и увидел небольшого скорпиона. Движение ноги — и от него осталось мокрое место.

180 километров по асфальту до границы заповедника мы преодолели примерно за два часа. Дальше пошел проселок — да какой! Что там ралли Париж — Дакар! Машину то подбрасывало на крупных камнях, то тащило в сторону по глубокому песку. Ирина лихо крутила баранку. Наконец дорога выскочила в Вади Алляки и стала поровнее. Вскоре мы подъехали к кучке убогих жилищ. Завидев знакомую машину, вышли люди.

На территории заповедника живут около двухсот человек из двух племен — абабда и бишари. Племена эти относятся к африканской семье народов беджа, говорят на своем языке, но и арабский понимают. Живут они оседло, небольшими семьями, глубоко в пустыне, возле колодцев. Главное их занятие — разведение скота, преимущественно коз.

Другой источник дохода — сбор лекарственных растений. Есть и третий: взимание платы с караванов за пользование колодцами. Из Судана в Египет на специальный рынок в местечке Дарау, севернее Асуана, за год перегоняют через Вади Алляки до ста тысяч верблюдов. Как ни выносливы эти животные, а совсем без воды жить все-таки не могут.